тупы они, тупы, хотя я вроде бы старалась быть максимально внятной, — посетовала Белова, — удивительно! Вот так и живем бок о бок, они улыбаются при встрече, приглашают на встречу выпускников — каково?

— В самом деле, забавно. Ну а Нина-то при чем? — поинтересовался Крячко.

Алена чуть не поперхнулась:

— Ах, Станислав Васильевич, Станислав Васильевич! Допустим, от этого господинчика, — она указала на Гурова, — можно было бы такой глупости ожидать. Но вы-то!

— Простите, я глупее, чем кажусь, — смиренно покаялся Крячко, — и все-таки?

Алена, сузив и так неширокие глаза, некоторое время сверлила его пытливым взглядом, но, по всему судя, не узрела ничего, кроме интереса и, пожалуй, сочувствия. И тогда она пояснила:

— Денис ее любил. Узнав о происшедшем, очень жалел меня, но спросил лишь об одном: была ли среди них Нина. И, узнав, что нет, он окончательно уверился в том, что она его звезда. Да. Конечно, эта коровья королева безмозглая, — пренебрежительный кивок в сторону Романовой, — и представить себе не могла, кто у нее в соперницах, где уж… а уж как мы дружили, ты же помнишь, Ниночка?

Та демонстративно отвернулась.

— Она же такая великодушная! — продолжала Алена. — Что ж не дружить с дурнушкой, влюбленной в твоего парня до полусмерти. Вместе проводили Дениску в армию, поплакали на груди — там было достаточно широко для двоих. А тут — ах! — настигла Ниночку старая любовь, которая не ржавеет. Зубков, фу! Это после Дениса-то, черного хлебушка никак восхотелось?

— Заткнись, врушка! — не сдержалась, крикнула Романова.

— Сама захлопнись, кошелка, — спокойно приказала Алена, — будешь на том свете оправдываться. Я-то врушка? Это ты звездишь, как дышишь… а вот хотите, товарищ полковник, повеселю баечкой? Хотя нет, нет, — она шутовски похлопала себя по губам, — попозже. Итак, Денис в армию, а Ниночка — налево. Мой шок представьте: что же это? Отбить у меня, заполучить мужчину моего, первого и последнего, — и от него же загулять?! Еще больший шок у меня случился, когда Денис вернулся, выслушал все о «подвигах» этой вот шкуры — и на́ тебе. Все прощено, забыто. Поженились.

— Этого вы решили не терпеть, — уточнил Крячко.

— Так и решили: убить Нину, а потом утешить Романова, — дополнил Гуров.

— Ну, если совсем вкратце, то да, план был именно таков. Я ее всю подноготную знала, легко было установить ее пути-дороги. К тому же эти двое — Зубков и эта — все прощались-прощались, и никак не могли распрощаться. Вот я и предложила свою квартиру для «последнего» свидания. Ах, как трогательно! — издевательски проблеяла Алена. — Только что-то я не учла, или на том свете ее мать-проститутка кого-то уговорила за нее…

Тут Нина не выдержала и выдала длинную матерную тираду, такую гнусную, что некоторое время дышать было противно.

— Вот видите. — Алена чуть повела подбородком, мол, сами судите об уровне воспитания.

— В общем, лестницу пришлось ремонтировать, подъезд перекрашивать, а этой — хоть бы хны. Тогда стало ясно, что требуется более серьезная подготовка — хотя для меня, которая работала лучшей подружкой-дурнушкой не год и не два, проблем особых не было. Труднее было найти этот глупый «Улисс нардин» — за меньшим-то эта искушенная проститутка не нагнулась бы.

— Заткнись, стерва, — уже совершенно по-иному звучал Нинин голос, в нем слышалась скорее мольба.

— Заткнусь, пожалуйста, — улыбнулась Алена, — но при условии: ты сейчас сама дяденькам скажешь: жила ты с Лёлей Тротилом или так, звездила?

Нина молчала, красная как свекла.

— Ну же, — подбодрила мучительница.

Невыносимая тишина. Гуров вмешался:

— Прошу прощения, что прерываю потоки мыльной пены. Еще раз давайте: точно ли вы подложили телефон с взрывчаткой на пути Нины Романовой?

— Конечно я, кто ж еще?

— Желая ее смерти?

— Разумеется.

— А если бы не клюнула Нина на приманку? Поднял бы ребенок, случайный прохожий…

— Тихо, тихо! — велела она. — Губы не раскатывайте, не шейте никаких общественно опасных способов! Нашли террористку. Я была рядом все это время, следила. Если бы она не подняла телефон, то его бы забрала я. Да и потом, вы представляете, сколько стоит даже просто корпус этой штуки? Я женщина небогатая.

— Ну, допустим, — вступил Крячко, — откуда вы, Алена, знали, куда именно необходимо уложить телефон так, чтобы его подняла именно Нина?

— Если не возражаете, я снова задам вопрос нашей Нине: так что? Жила ты с Лёлей Тротилом в том самом сгоревшем коттедже?

Нина упорно молчала.

— Вот видите сами, — снисходительно пожав плечами, констатировала Алена, — бабе четвертый десяток, а она сдохнуть готова, только чтоб не признаваться… ну же, в чем?

— В чем же? — поинтересовался Крячко.

— В том, что ты простая поселковая дура, что не была никакой любовницей авторитета, что в руках не держала ничего дороже хрена, что не было, чтоб вам всем сдохнуть, никакого Лёли!

Алена все возвышала и возвышала голос так, что последние слова чуть не прокричала:

— Ну же! Скажи, что это неправда.

И снова ни слова не произнесла Нина, только видно было, как из глаза текут слезы.

— Хорошо, девочки, стоп! — поспешил вмешаться Гуров, стараясь перевести разговор в более спокойное, вменяемое русло. — Был авторитет или миф о нем — вам-то откуда знать?

Елена Васильевна запнулась, аж рот открыв и распахнув глаза. Несколько мгновений она разглядывала его по-новому. Наконец, удостоверившись, что Гуров тот же самый, неоднократно виденный, она обреченно вздохнула:

— Вот как понять, совсем глупенький или придуривается? Товарищ полковник…

— Господин.

— Да один бес. Так ведь Лёля Тротил — это я и есть.

— Торговец взрывчаткой? — уточнил Гуров.

— Именно. Неужели вы могли подумать, что Алешка Спиридон или братец мой слабоумный, Ленька, способен создать что-то сложнее стакана водки? Один способен лишь на то, чтобы черным грозить, второй — натырить с фабрики…

Обличающую речь прервало пиликанье. Мирный, старомодный сигнал, который, казалось, навеки остался в благословенных девяностых.

Это было неожиданно, руки у всех присутствующих непроизвольно дернулись, а Алена, забывшись, сунула в карман левую…

Крячко выстрелил, брызнула кровь, с тупым стуком упал на пол телефон.

— А вот и мы, — удерживая в охапке дергающуюся в конвульсиях Алену, констатировал Зубков.

— Что так долго? — жестко спросил Лев Иванович. — Я когда просил позвонить на пейджер?

— Как только будет признание в попытке убийства общественно опасным способом! — радостно отрапортовал участковый. — Но уж простите — и мне познавательно было, и кое-кому полезно!

И вновь Нина смолчала, правда, изо всех сил сжимая губы, точно опасаясь, как бы не вылетело из-за них то, о чем потом пожалеть придется.

Глава 26

— Что же это, Гуров? — строго спросила Мария, уточнив предварительно, конец ли истории. — Ты хочешь сказать, что вся эта бесчеловечная сцена… с участием больной бабки и несчастного инвалида, вот это все было задумано